Фредерик Дар - Глаза,чтобы плакать [По моей могиле кто-то ходил. Человек с улицы. С моей-то рожей. Глаза, чтобы плакать. Хлеб могильщиков]
— Не то время, — возразил Гесслер.
— Как раз наоборот, потому что скоро мы расстанемся. Детские воспоминания, Гесслер, всегда ко времени. Человеческая жизнь длится всего лишь двадцать лет, а остальное… остальное — это воспоминания. Я хотел бы, чтобы вы знали: я не такой, каким вы меня видите, — плохо кончивший сын добропорядочных родителей. Я сам захотел сделать спою жизнь легкой и опасной. Да только, чтобы понять это… Чтобы понять это, нужно быть Лизой.
— Я всегда задавался вопросом, как вы познакомились, — прошептал Гесслер.
— А она вам не рассказывала? — удивился Франк. — О чем же вы тогда говорили?
Он облизнул пересохшие губы, ему хотелось пить. Почему никто не догадался принести попить?
— Однажды я пощипал одного биржевика, у которого она работала секретаршей. Все шло без сучка без задоринки. И вот две недели спустя я сталкиваюсь нос к носу с Лизой в одном ресторане: случай… Я сразу же понял, что она узнала меня. Вместо того чтобы исчезнуть, я объяснил ей, как организовал это дело, и, прежде чем уйти, назвал ей свое имя, дал свой адрес. Я спрашивал себя, что же она предпримет. Так вот! В один прекрасный день ко мне заявилась вовсе не полиция, а Лиза собственной персоной! Романтично, не правда ли?
— Очень, — согласился Гесслер.
— Да, немец способен понять это, особенно если он влюблен в Лизу. А у вас?
— Извините? — не понял Гесслер.
— А у вас как это произошло с Лизой?
Адвокат покачал головой.
— Что вы имеете в виду?
— Как она стала вашей любовницей?
— Лиза не моя любовница.
— Она сама сказала мне об этом, — солгал Франк, выдерживая взгляд своего собеседника.
— Она не могла сказать вам это!
— Вы хотите, чтобы я заставил ее повторить это в вашем присутствии?
— Было бы интересно.
Франк встал и решительным шагом направился к двери, ведущей на склад.
— Паоло! — позвал он.
Молчание. Франк испугался, подумав, что Лиза убежала. Он вышел, чтобы посмотреть, что творится внизу, и увидел на складе двух полицейских. Баум и Фредди с самым старательным видом таскали ящики. Оба полицейских подняли глаза и увидели его. Хладнокровие никогда не покидало Франка. Он с удовлетворением отметил, что пять лет заключения не расшатали его нервов. Вместо того чтобы отступить назад, он прислонился к перилам и посмотрел на полицейских. Те, потеряв всякий интерес к нему, не замедлили уйти. Паоло побрел вверх по лестнице, останавливаясь через каждые две ступеньки, чтобы отдышаться.
— Я чуть в штаны не наделал, — сказал он. — Представь себе, что господа тевтонские рыцари обследуют все доки в поисках фургона.
— Раз они его ищут, значит, они его не нашли, — заключил Франк. — А пока они не нашли его, мы можем не беспокоиться. Составь-ка Гесслеру компанию на минуточку, я должен переговорить с Лизой.
Паоло скорбно взглянул на него. Ему не нравилось поведение друга: оно было недостойно их, недостойно риска, на который они шли, недостойно преступлений, которые они совершили, чтобы вытащить Франка из тюрьмы. Вздохнув, человечек уселся за стол.
— Похоже, не очень-то ладится у вас с Франком? — спросил он у Гесслера.
Тот в ответ лишь улыбнулся.
— Глупо не ладить с собственным адвокатом, — горько пошутил Паоло. — Это все из-за Лизы, да? Он что-то учуял? Знаете, Франк — отличный парень!
— Я знаю.
— Да только у него один большой недостаток, — признал Паоло, — он слишком много думает.
— Да, — согласился Гесслер, — он слишком много думает.
— А в тюряге разные мысли лезут в голову. И потом он… Как бы это выразиться… Слишком чувствительный, вот!
— Сверхчувствительный! — предложил свой вариант адвокат.
Паоло в восхищении склонился перед ним в поклоне.
— Да уж, — произнес он, — явно, словарем Ларусса вы не орехи колете.
Вернулись Лиза и Франк. Хотя она и шла впереди, было видно, что он никак не принуждал ее. Они молча остановились перед Гесслером. Паоло в смущении направился к двери, насвистывая.
Повтори, что ты сказала, Лиза, — прошептал Франк.
Прокашлявшись, Лиза сказал Гесслеру:
— Я сказала Франку, что была вашей любовницей, Адольф.
Гесслер посмотрел на нее, затем отвернулся. Франк нагнулся к адвокату и рявкнул:
— Есть какие-нибудь возражения, месье Гесслер?
— Если Лиза говорит так, значит, это правда, — ответил Гесслер.
— Нет, Франк! — закричала молодая женщина. — Нет, это неправда! Неправда!
Она бросилась на него, неловко стуча кулаком в грудь своего любовника. Он так грубо отшвырнул ее, что она упала на пол. Гесслер хотел помочь ей подняться, но Франк загородил ему дорогу.
— Оставьте ее!
Лиза и не пыталась встать. Лежа на полу, она кричала, негодуя:
— Я сказала так, потому что ты попросил меня об этом, чтобы провести опыт и доказать тебе, что… Я была совершенно уверена, что месье Гесслер… Адольф — взмолилась она. — Умоляю вас, скажите ему правду. Скажите ему, что между нами никогда ничего не было! Почему вы не отрицали?
Гесслер закрыл лицо руками.
— Прошу прощения, Лиза. Но это была такая сладкая ложь, что у меня не хватило духу отрицать!
— Да, да! — закричала Лиза, поднимаясь с пола. — Ты слышал, Франк? Это — ложь, которую ты сам выдумал.
От последовавшей за этими словами тишины всем присутствующим стало плохо.
— Паоло, — внезапно приказал беглец, — спустись с ней обратно!
Паоло чихнул. Казалось, на его лице остался только прыщавый нос.
— Послушай, Франк, даже если она и сделала это…
— Она сделала это, Паоло, — сказал Франк, — она сделала это.
Его лицо было ужасным.
— Да нет же, — запротестовала Лиза сквозь рыдания. — Нет, Франк, клянусь тебе…
— Ладно, пойдемте, — участливо сказал Паоло, обнимая женщину за плечи.
— Франк, — прошептала Лиза, — ты стал таким же жестоким и холодным, как и стены твоей тюрьмы.
Франк поднял кулак, готовый ударить ее.
— Эй, Франки! — заорал Паоло. — Это — твоя жена!
— Моя жена, — вздохнул Франк, опуская руку.
Он посмотрел вслед удаляющимся Лизе и Паоло и ощутил глубокую тоску.
Сидя в помещении для охраны, комиссар изучал план порта под почтительным взглядам одного из инспекторов. Толстым, как сарделька, пальцем он водил по улицам на карте.
— В этом квадрате все проверено? — спросил он.
— Да, герр комиссар, все доки, все склады, все верфи. Фургона нигде нет.
Комиссар оторвался от плана, чтобы стряхнуть пепел с сигары. Затем он выпустил облачко восхитительного голубого цвета.
— Раз он не выехал с территории порта и его нет ни в одном из зданий, значит, он в воде! — вздохнул он.
— В воде! — подскочил инспектор.
— Вы видите другое решение?
Вытянув большой палец правой руки, он схватился за него большим и указательным пальцами левой.
— Первая гипотеза: фургон проехал, не замеченный таможенниками.
С той же деликатностью он взялся за второй палец правой руки.
— Вторая гипотеза: он находится в одном из складов, а наши люди не смогли его обнаружить. Третья гипотеза: он на дне Эльбы, и его следует разыскать. Отдайте соответствующие инструкции.
* * *Марика Лocm назначила свидание своего дружку Лютцу рядом со старым бункером. Лютц работал на верфи в судостроительной бригаде сварщиком. Обычно девушка ждала его после работы чуть в отдалении: в ожидании она строила планы на будущее. Затем появлялся ее друг, и они исчезали в спасительной тени бетонных блоков, подальше от нескромных глаз.
Этим вечером девушка чувствовала какое-то беспокойство. Повсюду в этом районе рыскали полицейские, и Маржа не знала, чем объяснить эту суету.
Дождь то лил как из ведра, то утихал. Сильный порыв ветра заставил Марику спрятаться в хаотических руинах. Некоторые блоки, нагромождаясь друг на друга, образовывали искусственные гроты, служа убежищем для влюбленной парочки.
Присев на камень, Марика дожидалась Лютца, глядя, как дождевая вода смешивается с водой фарватера.
Покрывало света расстилалось по поверхности воды. Сначала девушка подумала, что это отражение. Но вдруг она вздрогнула, заметив, что в этом уголке порта абсолютно темно. Какое-то колдовство: свет, казалось, шел из глубины, а не падал в воду. Марта приблизилась к фарватеру с бьющимся сердцем, как будто ее ожидало приобщение к тайне. Она вскрикнула: двойной светящийся луч шел именно из глубины. Она нагнулась, но смогла разглядеть только этот сверхъестественный двойной пучок света. Марике стало страшно, и она убежала со всех ног.
